Жил себе человек. Исключительно бородатый. Ни в какие волшебные сказки не посвящён. Все решили, что умер, когда он пропал куда-то. А куда горожанину, правда, пропасть ещё? Раньше он возвращался домой, суетой обглодан. В ранней юности с местной красоткой крутил любовь. Не срослось ничего. Кстати, он представлялся Клодом. Лет пятнадцать назад проколол, не подумав, бровь. Слушал джаз вечерами, в квартире развёл клоповник. Непригоден для быта, всегда с корабля на бал. Так-то в целом плохого никто про него не помнил. Так-то, в принципе, жалко, конечно, что он пропал.
Поскорбели с неделю, поцокали языками. Через месяц забыли, ты знаешь, старик, дела.
***
Клод выходит на берег, садится на белый камень. И такая потом начинается Шангри-ла, и такой Неверленд получается на повторе, что киты приплывают смотреть и русалки ныть. Клод рисует утёс, на утесе сосну и море, деловитых медуз, поседевшую прядь волны, виноградники Франции, хижину каталонца. Завершив, оставляет картину на скалах, в дар.
И поёт ему женщина с именем цвета солнца. Заклинатель эмалевой кобры берет ситар.
***
Жил себе человек. Жил и умер. Какая проза. Вроде Жак. Хотя вроде Анре. Или вовсе Шарль.
***
Клод приходит на пирс, разрумяненный, как с мороза, потому что стабильно желает его душа рисовать невозможное небо, рыбачьи лодки. Задержав от восторга дыхание, выжав пот. Лето плавит асфальт, детвора надрывает глотки, словно громкими криками проще сорвать джекпот. Возбуждённо молва разлетается друг по дружке. Говорят, что художник явился издалека. Бог ползет по песку, бог сидит, схоронясь, в ракушке. Бог работает хмурым хранителем маяка.
Клод мурлычет под нос, на палитре мешая краски, в утопическом сне, в двадцать пятом своем часу. И поёт ему смуглая женщина на арабском, на иврите поёт, на санскрите, не в этом суть. Клод рисует фонтаны, влюбленных весенней ночью, сны парижских горгулий, воскресный наряд хлыща. А потом отдает глубине, разрывая в клочья то, что так скрупулёзно и тщательно воплощал. Не покажут в музее, не примут на фестивале, только станут синей океаны, красней коралл.
***
Жил себе человек. Человека никак не звали. Даже, может, не жил. Даже, может, не умирал.
На закате у маленькой пристани пахнет тиной. Торгаши недотёпам сбывают товар с гнильцой. Чья-то женщина низко склоняется над картиной и целует творца в нарисованное лицо. И кубинец играет разлуку на верном бонго, бывший сборщик маиса, бродяга, второй пилот, что родился художник, который рисует бога. Что на днях в захудалой провинции умер Клод.
Клод ужасно боится, таская везде треножник, — он однажды закроет глаза и умрёт художник.
Художник Nicholas Hely Hutchinson
#svirel_poetry
